Конечно, это интервью было записано еще до того, как известный адвокат Вера Стремковская вышла замуж и уехала жить в Швейцарию. Опубликовать же мы его решили, прежде всего для того, чтобы было понятней, почему подобное произошло.

– Предлагаю начать с фразы: «Ты помнишь, как все начиналось? »
– Эту темуя не очень люблю. Неважны место и дата. Каждому человеку при рождении как бы определяется задача, которую он должен выполнить. Смысл в ней, а не в некоторых биографических деталях.

– И все-таки?
– Я родилась в России, 21 ноября. Знак зодиака – Скорпион.

– Это считается весьма серьезным знаком.
– Вы об особенностях?Нельзя всех, родившихся под определенным знаком, воспринимать одинаково. Суть не в этом. На мой взгляд, это один из признаков, характеризующих людей с некоторыми лидерскими качествами, способных помочь другим, не отступать. Кстати, один из «скорпионов» – Козулин. Убеждена, он не отступит.
Я поздний ребенок. Единственный.

Отец, Валентин Федорович, был учителем математики и литературы, когда-то он закончил два факультета Витебского педагогического института, который сейчас является университетом. Он был мастером спорта по шахматам. Писал стихи, басни. Наверное, основу моего характера заложил именно папа. Математический склад ума и некую лиричность. Даже в самые опасные советские времена у нас на книжной полке за воспоминаниями о Ленине, которые были едва ли не обязательным атрибутом, стояли книги Ахматовой, Мандельштама и т.п. Это был «второй слой», который сейчас стал первым и единственным.

Мама, Лидия Герасимовна, работала поваром в ресторане и прекрасно готовила. Как я помню, особенно вкусно делала чебуреки. У нас в доме любили гостей. Умели принять – отец красиво пел, я играла на пианино. К слову, он родился 7 ноября 1917 года, поэтому после демонстраций у нас всегда дома собиралась большая компания.

По линии отца мои предки были православными священниками. Даже его родные братья. В советское время это, мягко говоря, не приветствовалось. Чтобы я не проговорилась своим школьным друзьям, в семейных альбомах лица священников были вырезаны.

Таким образом родители меня оберегали.

Вторая ветвь предков – католики.

Так что во мне как бы соединились и православные, и католики.

– А как вы оказались в Беларуси?
– Школыу меня были разные. Первая в Прибалтике, недалеко от Калининграда. Отец очень любил путешествовать. Часто переезжал, менял место работы. Так мы очутились в Беларуси. Я поступила в БГУ на факультет правоведения. Тогда еще был СССР. После окончания учебы работала в Министерстве юстиции, в управлении систематизации законодательства и подготовки законопроектов. Затем перешла работать в адвокатуру. Это мое призвание.

– Возможно, выгодней было оказаться «при нынешней власти»?
– Кстати, я была первым адвокатом первого президента. В 1994 году, когда работала в Центральной юридической консультации и участвовала в антикоррупционном процессе на стороне одного кооператора, ко мне обратились люди из команды Лукашенко и предложили защищать его интересы в судах. У меня до сих пор хранится его доверенность.

В то время вела на телевидении несколько передач, печаталась в молодежных газетах. Впоследствии пригласили работать в правовое управление Управления делами президента. Мне, как и многим, казалось, что с новой властью можно сделать что-то полезное для общества. Я согласилась, и в тот момент сломала ногу. Это был знак судьбы, которые всегда нужно уметь читать, а я тогда этого не сделала.

Стандартный годовой контракт. Уже через несколько месяцев поняла, куда попала. И стала общаться со своим руководителем Иваном Титенковым только с помощью докладных записок. Приходила на работу, писала: «Вы вчера издали распоряжение, которое противоречит закону…» и «проводила» докладную через канцелярию, ибо все хорошо понимала. Естественно, так долго продолжаться не могло. Титенков перестал со мной здороваться. Затем на тех записках стал писать о том, что предупреждает меня в последний раз… Словом, меня оттуда уволили. Очень некрасиво. С нарушением прав.
На работу после этого увольнения устроиться было непросто. Некоторое время спустя стала частным адвокатом. Но это продолжалось недолго, ибо как раз тогда в администрации президента появился приснопамятный юрист Пласковицкий. Все остальное общеизвестно… Вскоре я опять стала простым членом коллегии адвокатов. Там меня воспринимали как некую падчерицу. Во всяком случае, я так чувствовала.

– В чем, на ваш взгляд, причина?
– С самого началасвоей деятельности защищала людей, которые не согласны с существующим положением вещей. Начиная с дела Василия Старовойтова. Мне близко их восприятие жизни. Я им сочувствую.

– Среди ваших подзащитных были только оппоненты власти?
– Нет, конечно.

– Слышал, вы занимаетесь не только защитой прав человека.
– Совершенно верно.Я организовала клуб духовной интеллигенции, где регулярно встречаются люди творческих профессий. Вела концерты в филармонии, в частности цикл концертов под общим названием «Вера Стремковская представляет…», где читала свои стихи, приглашала оперных солистов, музыкантов.

– В разговоре со мной вы иногда употребляете глагол «влюблялась»…
– Все есть в моих стихах.Я очень сентиментальный человек, романтический. Через эту призму смотрю на мир. Конечно, я часто влюбляюсь. И этому рада, ибо убеждена: «Все, что отдал – все твое». В книгах моя жизнь. Венец любви – мой прекрасный сын Дмитрий. Он математик, прекрасно знает компьютер, сочиняет истории, пишет картины, играет на виолончели, гитаре, фортепьяно. Сейчас учится в институте.

– Что вы вкладываете в понятие счастья?
– Для меня счастье в ощущении гармонии с окружающим миром. Одна из книг моих стихов называется «Мир звучит». Умение слышать это звучание, понимать его, по-моему, и есть счастье.

– Зачем адвокату вообще писать стихи?
– Это способ собственной реализации. И, кроме того, мне важно, пережив самой и пропустив через себя, донести нечто важное людям. Видите: определенный способ сосуществования, созвучия с этим миром. В стихах отражается мое видение происходящего в особенной форме.

На каком-то этапе трансформирование себя через творчество становится жизненной необходимостью, без которой невозможно существовать.