Прошло пять месяцев с того дня, как тридцатитрехлетнюю правозащитницу из Солигорска нашли повешенной в собственной квартире.

Стали забываться речи у ее гроба: провести расследование, добиться, разобраться… Ушла острота переживания утраты у тех, кому она помогла, иссяк поток соболезнований ее маме Ниониле Михайловне, оставшейся совершенно одной. Словом, жизнь течет дальше. При нашей морально выхолощенной реальности, в которой властвует страх, корысть, ненависть и зависть, изначально нельзя было надеяться, что случай с Яной всколыхнет общество до активных протестов. Но в душах многих все-таки отложилось:  красивая бессребреница предпочла умереть, чем быть раздавленной прессом беззакония и несправедливости. Достоинство смерти, Ореол мученичества. Но последний, вероятно, совершенно не вписывался в чьи-то планы. “Игроки” предприняли новый ход.

По Солигорску (не исключено, что и в других городах) с некоторых пор упорно гуляет слушок: Полякова на самом деле была богатой женщиной, ее спонсировали большими суммами. Но она скрывала это, с матерью не делилась, а жила на ее пенсию. Сломленной горем семидесятилетней Ниониле Михайловне неоднократно звонили с этими россказнями. Пару раз и на улицах Солигорска ее об этом в упор спрашивали.

– И мертвую ее в покое не оставляют,  – говорит Нионила Михайловна. – От многих из тех, кто раньше с искренне сочувствовал, теперь веет холодом. Я не верю, что Яна какие-то деньги утаивала. Она и умерла голодная. Накануне есть в доме было нечего. И так нередко бывало перед моей пенсией.

Нионила Михайловна вспоминает, как незадолго до начала рокового судебного процесса дочку забрали в реанимацию, а через день спешно “вышвырнули” оттуда. После этого Яна совсем потерялась. У нее появились приступы панического страха, было видно, что для борьбы даже за себя уже нет сил. В последние свои дни она часто повторяла, что не хочет умирать, но у нее нет выбора, ей не спастись. “Они достанут меня и на химии”, –  говорила Яна. “Кто это они?” – спрашивала мать, но ответа не получала.

Мать правозащитницы в первое время после трагедии была так раздавлена душевной болью, что не могла проанализировать, связать в целостную картину то, что творилось вокруг Яны в последние недели. И сам ее уход из жизни. Теперь у матери все чаще возникают сомнения, а было ли это самоубийство, или все-таки дочери фактически «помогли» умереть.

– Люди и раньше при мне недоумевали: почему молчали собаки, в то время как Яна накладывала на себя руки, и потом, когда в дом явились милиционеры и сотрудник прокуратуры? Я только спустя недели после похорон смогла сама себе задать этот вопрос. Две наших собаки так любили Яну, а тут никакой реакции. Я вспомнила, что действительно не видела и не слышала собак: ни когда обнаружила Яну повешенной, ни когда ждала милицию. И при тех же милиционерах. Когда уносили тело Яны, их тоже было не слышно. Будто кто-то усыпил и спрятал двух больших псов.

Не дает покоя Ниониле Михайловне и сама поза: стоящая на одном колене на полу Яна, удушенная собачьим поводком, свисавшим с перекладины в прихожей, расположенной под самым потолком. Чтобы перебросить поводок через перекладину, Яне надо было либо стать на табуретку – но ни стула, ни табуретки рядом с ее телом не было, – либо перекинуть поводок через перекладину броском. Последнее сделать быстро, бесшумно и ловко в ее депрессивном состоянии было сложно. А ведь Яна знала, что мама спит очень чутко, так что шуметь, подбрасывая поводок с ошейником, не должно было входить в ее планы.

– В эту окаянную ночь я почему-то спала как никогда крепко, – продолжает Нионила Михайловна. – Странно, что за последние годы такого со мной вообще не бывало.

Теперь мать Яны не исключает, что той ночью в квартиру мог кто-то войти. Сам или Яна впустила кого-то из тех, кого знала и кому доверяла. Возможно тот, кого она впустила, имел шприцы с соответствующим препаратом. Но сейчас крайне трудно опровергнуть или подтвердить подозрения матери. Сразу после смерти никакого расследования по поводу того, было ли это самоубийство, никто не проводил.

Близко знавшие Яну свидетельствовали, что она буквально восхищалась Андреем Климовым, Александром Козулиным. Среди ее непосредственных соратников были те, кто испытал тюремное заключение. Казалось бы, она должна была морально и психологически быть подготовленной к тому, что и в ее судьбе может случиться всякое. Почему в таком случае, не попытавшись даже бороться, не подав апелляцию в областной суд, Яна как-то лихорадочно поспешно наложила на себя руки? Или, действительно, имело место быть нечто другое?

К сожалению, это вопросы, на которые ответов пока нет.